|
27-летний москвич Артемий Андреевич Лебедев к на-
стоящему моменту дорос до такого состояния, что
стал вполне пристойной торговой маркой. Об Арте-
мии Андреевиче известно, что он является одним
из самых высокооплачиваемых российских дизай-
неров, а имя его официально зарегистрировано в Российском агент-
стве по патентам и товарным знакам как название брэнда. Лебедев
владеет «Студией Артемия Лебедева», самой крупной дизайнерской
студией в стране. В прошлом году ее творческая команда получила
«Бронзового киберльва» на Каннском фестивале рекламы за серию
интернет-роликов - это первая и единственная серьезная победа рос-
сийских виртуальных художников на престижном европейском кон-
курсе. Известно также, что Артемий Лебедев владеет несколькими
баннерными сетями в российском Интернете и контролирует с их по-
мощью около трети всего российского рынка Интернет-рекламы.
Артемий Андреевич Лебедев, или просто Тема, как его называют, -
безусловно одна из самых известных и спорных фигур в Сети. В ре-
альном же, а не в виртуальном мире Артемий Андреевич любопытен
тем, что он - яркий представитель весьма малоизученного поколе-
ния, которому предстоит определять жизнь страны лет через 10-15.
Нынешнее поколение 40-летних, постепенно занимающее ключевые
позиции в обществе, все еще несет в себе прежние социалистические
ценности, при которых оно было воспитано и на разрушении кото-
рых построило свои карьеры. Вряд ли стоит ждать от этой генерации
разрушителей какого-либо осмысленного созидания. Артемий же Ан-
дреевич представляет как раз возрастную группу совершенно иных
людей, лишенных прежних сантиментов и с младых ногтей почувст-.
вовавших вкус денег. Деньги и созидание - вот, пожалуй, наиболее
близкие Артемию Андреевичу понятия, вокруг которых так или ина-
че будут разыгрываться события в России в обозримом будущем.
Показательна в этой связи биография нашего героя. В 16 лет госпо-
дин Лебедев решил плюнуть на Америку, где в тот момент проживал
с родителями (мама Артемия Андреевича - известная русская писа-
тельница Татьяна Никитична Толстая), и один вернулся в Москву.
Окончив школу и поступив на журфак МГУ, Лебедев не стал зани-
маться сочинительством заметок, а взялся за графический дизайн: он
оформлял книжки, разрабатывал макеты для журналов и газет. Поз-
же, с появлением в России Интернета, целиком погрузился в оформ-
ление виртуального пространства, на чем заработал себе имя, деньги
и репутацию самого высокооплачиваемого дизайнера. Сейчас на Ле-
бедева работают сто человек, и вместе с ними он намерен направить-
ся на освоение новой области знаний - Артемий Андреевич увлекся
промышленным дизайном. Стены его студии в Газетном переулке за-
вешаны сейчас разноцветными зубными щетками - получен заказ на
разработку щетки специально для женских зубов. Позади уже пе-
пельницы, кружки и телефонные аппараты. Впереди - осмысление
телевизоров и пылесосов. Мы беседуем с Артемием Андреевичем как
раз в этот переломный момент.
- А что так: пылесосы? - спрашиваю я. - Интернет уже надоел?
- Разве это может надоесть? Интернет - пятая власть, дополнение
к телевидению, газетам и другим средствам массовой информации.
Просто мы уже добились в Интернете всего, чего только можно, и те-
перь расширяем сферу деятельности. Очень хочется заниматься ди-
зайном в целом, а не каким-то отдельным его видом.
- Вы искренне считаете себя лучшим в стране дизайнером?
- Да нет. Я не лучший. Но я явно самый успешный. Это разные ве-
щи. Дизайн ведь - сугубо прикладная вещь. Тот, кто может сделать,
к примеру, красивый автомобиль, никогда не придумает красивую
компьютерную мышь или простейший Интернет-сайт. Кроме того,
следующая машина у него тоже может получиться неудачно. Дизайн
вообще сиюминутен, поэтому лучших дизайнеров не бывает. Но себя
я считаю вполне успешным именно в коммерческом плане. Рассуждая
так, я имею в виду количество людей, работающих в моей студии,
число выполненных проектов и то влияние, которое мы оказываем на
умы других людей.
- Сколько человек работает в вашей студии?
- Сто. Из них двадцать - дизайнеры. Это самое большое число хоро-
ших дизайнеров, собранных в одном месте в нашей стране. Пятеро -
москвичи, остальные - из провинции. Брать на работу столичных лю-
дей я не очень люблю. Знаний и опыта у них обычно немного, зато мно-
го спеси и амбиций. Вообще, по моему опыту, в одном городе бывает
только один хороший дизайнер. Вот его-то я и беру к себе в студию.
- Зачем же идти именно к вам? .
- А зачем идти не ко мне? За десять лет студия осуществила более
пятисот проектов. Практически каждые два дня заканчивается оче-
редная работа: сайт, книга, фирменный стиль, постер или что-нибудь
другое. Но у себя внутри мы не называем это проектами. Студия не
просто оформляет веб-сайт, книгу или там придумывает логотип. Мы
решаем проблемы заказчика. То есть занимаемся творчеством.
- Возможно ли творчество на конвейере? Ведь то, о чем вы расска-
зываете - это же конвейер. Как вы добиваетесь от дизайнеров рит-
мичного и безостановочного фонтанирования идеями?
- Мои дизайнеры живут, как на Гавайах, а в других компаниях с ними
плохо обращаются. Например, им устраивают внутреннюю конкурен-
цию: объявляют тендер, и из всех работ выбирают лучшую. В этом слу-
чае один дизайнер, чьи идеи были замечены, доволен, а остальные
в дерьме. Кому такое может понравиться? Есть метод похуже: берут и на-
значают им, как каким-то рекламным агентам, сдельную оплату труда.
Тогда мирный творческий человек выбивает своему товарищу глаз толь-
ко за то, что тот поднял его телефонную трубку и первым принял выгод-
ный заказ. Кроме всего перечисленного есть и еще одно зло - это когда
окружающие знают, сколько денег кто получает. Я построил процесс
иначе: я хорошо плачу, не устраиваю никаких внутренних конкурсов,
не говорю людям - вот здесь вы покрасьте зелененьким, а тут - синень-
ким, кроме того, моим дизайнерам запрещено общаться с заказчиками.
Есть единственное условие: чтобы удержаться в студии, нужно стараться.
Работа здесь похожа на олимпиаду: за одним проектом сразу же следует
другой, потом третий. Со временем их становится только больше. Чело-
веку приходится постоянно бежать, если же он не успевает - он уходит.
- Если в вашей студии нет конкуренции и сдельной заработной
платы, то как вы поощряете своих сотрудников?
- Для творческого человека деньги не являются главным стимулом.
Для дизайнера вообще главное - это возможность выразить себя.
Это - валюта, это - стимул. В шоу-бизнесе, к примеру, валюта - это
слава. У меня в студии - это интересные проекты, каких нет в любом
другом месте. Благодаря тому, что дизайнеры работают именно у ме-
ня, они видят собственные идеи На телевидении, в метро, в городе.
Получают от этого колоссальную эмоцию. Я бы даже ее сравнил с тем
чувством, какое испытывает актер на сцене.
- Когда вы впервые испытали такое чувство?
- Знаете, наверное, когда бросил образование. У меня ведь нет ни
специального, ни высшего образования, журфак я бросил. Как-то
принес вместо курсовой работы номер одного журнала, для которого
я делал макет. Преподавательница спросила, сколько мне за это за-
платили. Я ответил. Сумма была раз в двадцать пять больше ее месяч-
ной зарплаты. А она удивилась, сказала, что это слишком дешево, ме-
ня обманули. Тут я и понял, что пора с теорией заканчивать. Да,
у меня нет теперь дипломной корочки, но это не означает, что я не-
образованный в профессиональном плане человек. Я много читаю.
И потом, даже если бы я изо всех сил не хотел получать знания, то за
те десять лет, что я занимаюсь дизайном, я получил бы их насильно,
от самой жизни.
- Хорошо. Что же вам помогало развиваться? Вы хорошо рисуете?
- Вообще не умею рисовать. У меня в школе по рисованию была
тройка. Ну, эскизы, конечно, я все равно рисую, правда, никому по-
том не показываю. Чаще я просто фотографирую что-нибудь, а потом
превращаю этот объект в рисунок, так легче. Правда, я здорово чер-
чу. В школе мог любую мандулу в разных плоскостях даже без цирку-
ля изобразить. Но я искренне считаю, что умение сделать что-либо.
руками - не самое главное. Главное - идея, мысль. Все остальное вто-
ростепенно. В России вообще много рукастых людей, они все могут
виртуозно сделать этими руками, только толку от этого никакого. Ди-
зайнеров, например, у нас единицы.
- Это вы рассказываете мне про загадки России?
- Да какие тут загадки. Все тут ясно. Должна быть прежде всего
сильная идея, общая мысль, которую важно выразить, материализо-
вать, поскольку она задевает интересы тысяч, миллионов людей.
И будет тогда и дизайн, и все остальное. Допустим, в России двадца-
тых годов дизайн был такого уровня, что -во всем мире до сих пор
пользуются его достижениями.
- Например, какими?
- Например, именно русские дизайнеры придумали тогда асиммет-
рию. До этого все старались центрировать изображение. Вспомните
наши театральные афиши начала прошлого века. Каждая строка там
набиралась разным шрифтом. Еще одно важное изобретение - это ис-
пользование фотографий в оформлении книг и газет. До этого люби-
ли иллюстрировать гравюрами, а фото считалось дурным тоном.
- Почему именно на начало прошлого века приходится расцвет рус-
ского дизайна?
- Видимо, тогда людям было что сказать человечеству, и они изо
всех сил старались сделать это новыми способами.
- Что, с вашей точки зрения, они хотели сказать?
- Представьте себе, только что произошла революция. Это сейчас
к ней все относятся с отвращением, а тогда это было событие плане-
тарного масштаба, оно породило колоссальный творческий подъем.
В сердцах людей зажегся невиданный огонь надежды на новую
жизнь. Они действительно в это верили и радовались тому, что про-
исходит. Свою роль сыграло еще и то, что новой власти требовались
новые сильные графические изображения, нужно же было как-то ув-
лекать людей на войну и в комсомол. Плюс еще грамотность. На че-
ловека, только что выучившегося читать, советские плакаты, простые
буквы производили удивительное впечатление. В его голове впервые
визуальное изображение совмещалось с текстовым, и это производи-
ло сумасшедший эффект. В свою очередь дизайнеры получали от на-
рода колоссальную эмоцию, и она их вдохновляла на новые подвиги.
- Что потом произошло с русским дизайном? Куда он подевался?
- В шестидесятые годы при Хрущеве из-за тотальной экономии
в стране началась эпоха борьбы с роскошью и красотой. У меня друг жи-
вет на ВДНХ, так вот, его дом начали строить при Сталине, а заканчива-
ли уже при Хрущеве. По этому дому четко видно, как изменилось отно-
шение государства к дизайну. Два подъезда разукрашены лепниной
и мрамоиом, а два других - аскетичны, стены покрашены обычной кра-
ской и никакой лепнины. Примерно в это же время люди вдруг поняли,
что делать добротные и красивые вещи совсем не обязательно: за откро-
венное ***** с работы ведь не выгонят, а за особенные старания зара-
ботную плату не повысят. Видимо, тогда дизайн в России и погиб.
- Но сейчас, говорят, опять произошли революционные изменения,
люди хотят покупать только красивое. Где же ваш дизайн?
- Да он есть, только в очень маленьких количествах, этого недоста-
точно. Чем Россия, к примеру, отличается от той же Италии? Там то-
же всякого хлама полно, но Италия при этом считается образцом ди-
зайнерского искусства. Почему? Да просто красивые вещи там не еди-
ничны. Кроме того, государство четко формулирует социальный за-
каз: итальянские заводы и фабрики должны производить для людей
только самое лучшее. У нас так никто не формулирует. У нас вообще
по-идиотски устроен производственный процесс. Самый главный на
заводе - инженер, а никакой не дизайнер. Инженер придумывает ге-
ниальное конструкторское решение, а дизайнеру, как существу второ-
степенному, остается только сделать для этой идеи хоть какую-то
оболочку. Дикость. Все должно быть наоборот. Сначала дизайнер
должен решить, что мобильный телефон, например, обязан поме-
щаться в кармане рубашки, что выглядеть он будет именно так, а уж
задача инженера - воплотить эту фантазию в жизнь. Но, правда,
именно по этой причине техника тех же итальянцев очень красивая,
но часто ломается. А у нас зато наоборот: надежная, но выглядит от-
вратительно.
Но по большому счету дизайн - даже не технология. Это мировоз-
зрение. Дизайн невозможен без мировоззрения, без идеологии. А ка-
кая у нас идеология? Да хрен ее знает. На Западе теперь любая, даже
небольшая, компания придумывает себе логотип, фирменный стиль
и формулирует свое видение мира. В России фирменного стиля нет
даже на государственном уровне. Нам тут недавно понадобилось на-
печатать в типографии государственный флаг. Выяснилось, что никто
не знает, какой именно у него тон. Вот сколько красного, сколько си-
него можно при производстве флага использовать? Представляете,
даже профессиональным полиграфистам не известно, как точно дол-
жен выглядеть их государственный флаг. Да что говорить: никто не
знает, что именно напечатано на наших деньгах. Вот вы помните, что
за город изображен на тысячерублевой купюре?
- Нет.
- Я тоже не знал. Недавно поинтересовался. Оказалось, Ярославль.
- Надо же, как интересно. А скажите, вы не преувеличиваете? Дей-
ствительно ли дизайн так уж сильно зависит от внутренней политики
страны?
- Ну понятно, что не только от нее. Главное - умонастроения насе-
ления. Внутренняя политика и дизайн ведь очень похожи. И то и дру-
гое - упаковка. Политика - упаковка настроений общества, дизайн -
упаковка товара для этого общества. Но в том-то и проблема, что
в нашей стране упаковка пока никому не нужна.
- Почему?
- А пусто у нас, нет конкуренции. Что в торговле, что в политике.
Чего продавать-то? Оно и так' хорошо расходится. Дайте время. Вот
в Америке супермаркеты появились еще в начале прошлого века, на-
чалась другая эпоха. А мы сахарный песок-то в развес только недавно
перестали покупать. Какая уж тут упаковка?
- Хорошо. Ни в политике, ни в торговле вы ресурса для развития
пока не видите. В чем тогда ресурс, в чем смысл вашей работы, на что
вы надеетесь, владея дизайнерской студией из ста человек?
- Знаете, как ни странно, я надеюсь на русский язык. Русский язык -
единственное наше уцелевшее национальное достояние. Он один из са-
мых богатых в мире по количеству понятий и синонимов. Он - носи-
тель невероятной культуры, колоссального потенциала нации. И если
Россия владеет этим языком, будет здесь и дизайн, и все остальное.
- Интересно вы говорите. Дизайн на основе русского языка - это
матрешки, что ли, краснощекие и чашки с голубыми цветами?
- Ну зачем так упрощать-то? Тогда получится, что японский ди-
зайн - это узкая белая полка на белой стене. Это же не так. А что ка-
сается русского дизайна, то это, по моему личному мнению, напри-
мер, огромный шкаф с книгами. С настоящими, а не с фальшивыми
корешками, как это любят делать на Западе.
- Вот вы знаете, как это любят делать на Западе. Почему не оста-
лись там? Были бы сейчас американским или итальянским гением.
- Да не считаю я себя гениальным дизайнером. Для этого нужно
быть сдвинутым, а я не сдвинутый. Вот мой родной брат - гениаль-
ный программист, так он и живет в Америке, работает на довольно
крупную корпорацию. А я не такой. Я просто умею хорошо продви-
гать идеи и давать другим советы, поэтому и живу в России.
- У вас, может быть, миссия? Может быть, вы не просто живете
и работаете, а взвалили на свои плечи миссию по созданию великого
русского дизайна?
- Это правда, есть у меня такая амбиция.
- Как вы это делаете?
- Я образовываю людей: я показываю им дизайн и объясняю, по-
чему это так, а не иначе. Хочу сказать, что это - неблагодарная, но ин-
тересная работа.
- Кто бы сомневался. Но вот вы говорите - работа неблагодарная.
Это вы говорите потому, что многие в дизайнерской среде вас ненави-
дят, считают зарвавшимся молодым человеком, берущим с клиентов
несусветные деньги?
- Ну, я хочу сказать, что те, кто меня ненавидят, - они полные иди-
оты. Нужно же радоваться, что на свете есть кто-то успешнее тебя.
В конце концов, высокие расценки на услуги моей студии дают и им
возможность зарабатывать приличные деньги. Им благодарить ме-
ня надо. Я же единственное светлое окошко. А они хотят меня за-
колотить.
- Приступы мучительной скромности, как я понимаю, вам не угро-
жают.
- Знаете, когда я был совсем молодым, эта моя особенность назы-
валась наглостью. А теперь я вырос и отвечаю за свои слова.
Валерия Селиванова.
|
Новости дизайна |
Галереи |
О проекте |
RSS
Правила |
FAQ |
Поиск |
Наша команда |
Регистрация |
Вход
